Page 55 - ЛИТЕРАТУРНЫЙ АЛЬМАНАХ

***

Тучи сгущались недолго и вскоре настигли родные места Малёвых, откуда мы
погрузились в историю моей семьи.

Малёвых приехал сопровождать давний знакомый и друг семьи - второй
секретарь райкома вместе с женой. Пригнали подводу с соломой, на которую

незамедлительно стали сажать детей и класть ценные вещи. Жена секретаря

серьезная, но мягкая женщина, была потрясена:

- Да как же это, детей на солому?! А перины где? А подушки где?

Усаживая ребят, Анастасия Малёва растерянно поясняла:

- Да мы тут бабушке свои оставили, а как вернёмся назад, она нам всё сохранит.

- Вы не бабушке оставили – вы немцу оставили! - наотрез выпалила

секретарская жена, привязала к подводе оставленную корову. - Детям-то молока

свежего хоть дашь.

Усиливался ветер. Дорога предстояла сложная, долгая. Всего было семь

подвод, и лишь вначале переплетался их маршрут. По одной из ветвей этого

маршрута к Минводам в аккуратной спешке подъехало три подводы - секретаря с

женой и Малёвых. Там их остановили черной вестью: «Сейчас начнут бомбить

дорогу, нужно объезжать!» Что делать? Свернули в степь. В доли секунды до них

донесся оглушительный стук первого града снарядов. Спешились, ретируясь в

лесную чащу. «Скорее-скорее, коли жизнь дорога!» - для людей, инстинктивно

бросившихся за спасением, эта фраза не несла мотивирующего характера, она

говорила о переполняющем душу и выплескивающемся из тела страхе. Бомбежка

миновала, а вражеский буревестник отправился в муть неба за новой порцией жертв.

Стали подъезжать к Грузии. Осетино-грузинский перевал скопил беженцев на

расселение. Мест нет. Тем временем Георгию, главе семьи, с каждым днем

становилось все хуже и хуже: болезнь лёгких, почувствовав повиновение своего

носителя, усилила нападки. Собрав последние силы, больной отправился в райком,

где добился милости к детям. Их семью направили в одно русское село для

временного поселения. В колхозе старшие дочери Настя и Зоя решают идти работать,

чтобы добыть не то чтобы лекарства, хотя бы еды для пополнения сил. Но чувство

долга и жалость к дочерям заставляет Георгия опять встать на ноги и отправиться на